Лето подходило к концу. Они любили друг друга долго и по-настоящему. В комнате было темно. Только монитор тускло светил. Они лежали на кровати. Он и она. Просто лежали. Лицом к лицу. Держались за руки. С закрытыми глазами. Молча. Они думали. Думали друг о друге. Изредка переговаривались, делились какими-то выводами или воспоминаниями. Слушали музыку. И в один и тот же момент открывали глаза. Открывали глаза, словно сговорившись. И смотрели, молча. Долго смотрели. Он смотрел грустно и почти не моргая. А она плакала. Потому что знала: время истекает. А он за бликами ее очков не видел этих слез. А они текли и впитывались в его подушку. А он потом долго думал, почему его подушки всегда мокрые.



Лето клонилось к осени.



На улице стало светать. Она докурила сигарету и вошла в дом. В комнате все так же было темно. Только монитор тускло светил. И в окне светало. Он сидел у компьютера, откинувшись на спинку. Уставившись в одну точку. Играло что-то невообразимо грустное. Во взгляде - эта чертова холодная пустота. Полное отсутствие. "Что случилось?" - наклонилась она к нему. Он не ответил. И она поняла, о чем он думает. Села на пол перед ним. Села на колени. Перед ним. Взяла его руку. Длинные тонкие аристократические пальцы. Холодные пальцы. Уронила на ладонь свое лицо. И вновь брызнули слезы. Горячие отчаянные слезы рванули по щекам на его холодную ладонь. И тогда он понял все. Понял, что она тоже об этом всем знает. Понял, отчего его подушки всегда мокрые. Понял ее. Мгновенно он вскочил, схватил ее за плечи и приставил к стене. Грубо. Грубо снял с нее очки и взглянул во влажные глаза. Долго и заискивающе глядел в них. Еле шевеля тонкими губами спросил: "Зачем тогда?.." Глотая комок горечи она прошептала: "Не знаю..." Он отпустил ее и вышел на улицу курить. Она спустилась по стене на пол и зарыдала.



Лето клонилось к осени. Их время подходило к концу.